Есть ли жизнь после референдума?

Латвийские общественники ищут способы борьбы с дискриминацией русского населения. Странная картина наблюдается в Латвии – ни одну из насущных проблем русскоязычные не решили, но, кажется, основательно успокоились. Что это – затишье перед бурей или неверие в собственные силы?

Корреспондент журнала «Русский век» беседует с доктором экономики, одним из организаторов референдума за русский язык Александром Гапоненко и психологом Александром Гамалеевым, известным в русском сообществе своей активной и последовательной гражданской позицией.

Гапоненко: Нет никакого спада настроения. Референдум был чрезвычайно успешным. Если правильно посчитать, то видно, что вместе с негражданами и латгальцами русский язык поддержала добрая половина населения. Всем было понятно, что это протестное голосование, но даже я, при всем своем оптимизме, не ожидал столько массового выступления. Его итогом стала консолидация русской общины на основе ценности родного языка. За год до этого лишь десятая часть русских была готова более-менее активно отстаивать его, но мы смогли мотивировать и остальных.

С самого начала мы планировали следующим этапом борьбы активизировать неграждан. Поскольку участвовать в референдуме они не могли, просили организовать для них альтернативный сбор подписей. Но мы боялись – начнется путаница, только зря распылим силы и средства. Теперь же собираем голоса неграждан под письмами в Европу, чтобы наглядно показать их недовольство своим бесправием. Кроме того, хотим объединить в этой акции голоса русских граждан и неграждан. Уже отправлено 500 писем в разные международные организации и будем посылать еще – в редакции ведущих европейских газет, в офисы крупнейших европейских партий.

– Так русская активность и закончится письмами?

Гапоненко: Формировать общественное мнение Европы – работа кропотливая, но важная, и за нас ее делать никто не будет. А нам ведь нужно, чтобы оттуда повлияли на латвийские власти и те предоставили негражданам право для начала выбирать хотя бы муниципалитеты.

Все, включая США, признают нелогичным то, что приехавшие полгода назад в Латвию иностранцы имеют право выбирать местные власти, а русские вроде меня, прожив здесь 58 лет, такого права лишены.

У меня после множества встреч со своими сторонниками сложилось такое впечатление: большинство наших людей хотя и знало, что русскому языку сейчас не взять статус государственного, все равно немного растерялось в чисто эмоциональном плане. Им нужно дать новую форму активности. Проблема бесправия волнует всех, но никто не знает, как ее решать.

Изменения в политике вообще стимулируют либо прямое применение силы, либо угрозу ее применения. Мы планируем оказать давление на власть посредством выбора парламента неграждан. Тогда доверенные лица смогут реализовать право русской общины на представительство ее интересов в самых разных структурах, на переговорах.

В демократической стране по результатам языкового референдума власти должны были бы крепко осмыслить ситуацию и предложить компромисс. Так, например, случилось в Америке, когда чернокожие боролись против расовой дискриминации. Активных среди них было процентов 20, но они так накалили обстановку, что белое большинство предпочло заговорить о равноправии, чтобы не активизировались остальные и не случилась гражданская война.

– Но ведь вы, негражданин, можете натурализоваться и получить гражданские права. Как вы объясняете свое нежелание этого европейским экспертам?

Гапоненко: Принципиальными соображениями. Меня лишили гражданских прав фактически силой и, натурализуясь, я признаю тем самым правоту насильников. К этому, кстати, многие эксперты относятся с пониманием, они считают разделение латвийского населения на граждан и неграждан ошибочным. Это иллюзия, что после всеобщей натурализации здесь будет полная идиллия. Не будет, потому что государственной идеологией в 91-м выбрали русофобию.

Мир здесь держится только на ответственности русских. А мы не делаем по отношению к латышам симметричных шагов только потому, что не хотим гражданской войны. Мы упорно предлагаем решить проблему демократическим путем. Вот американцы понимают логику развития этнических конфликтов, они ими умело манипулируют во многих странах. И знают: если перед референдумом прошли бы репрессии против русских активистов, страна бы взорвалась. Поэтому по их указке и началось отступление – наезды на отдельных личностей прекратились и игры с отменой референдума быстренько утихли. Все же удобнее вести переговоры с конкретными активистами, чем с неуправляемой толпой.

Гамалеев: Я родился в Латвии и был лишен новыми властями гражданских прав. Натурализовался в 2006 году, но считаю институт безгражданства Латвии явлением постыдным. Развиваться, двигаться вперед стране поможет только сплочение народа, единение русских и латышей. Но латвийские руководители действуют строго наоборот: 20 лет назад они раскололи народ на две общины и этот раскол с каждым годом становится все глубже. Русские, вытесненные государством на обочину своих интересов, привыкли – кто лучше, кто хуже – выживать в одиночку и придерживаются этой модели.

– Как вы относитесь к идее парламента неграждан и референдуму за предоставление негражданам гражданских прав?

Гамалеев: В нынешней ситуации любые всплески активности хороши, поскольку они будоражат и освежают общественную жизнь. Другое дело, насколько они серьезны и каковы их шансы быть реализованными. Идея референдума за права неграждан хороша уже тем, что поставит латышей перед выбором: активно выразить поддержку политике апартеида, принятой 20 лет назад (пусть и оправданной в их понимании революционным сознанием) или промолчать, дав возможность вопросу решаться естественным путем. Ведь вопрос этот затрагивает не столь архаичные пласты психики, как вопрос о госязыке, и гораздо более доступен для рационального осмысления.

Что касается парламента неграждан, то пока не очень понятно, каким образом эта идея найдет массовый отклик. А ведь без этого что за парламент, кого он представляет? Без желания самих людей изменить ситуацию невозможно. Для достижения конкретных результатов нужно, чтобы недовольство достигло критической массы.

– Странная у нас ситуация: русское недовольство своим существованием есть и очень мощное, это подтвердил недавний референдум. Но стремления решить проблемы по существу нет.

Гамалеев: Все масштабные переустройства связаны с определенным риском собственной стабильности, потерей работы, столкновениями со спецслужбами и прочими неприятностями, поэтому большинство, конечно, этим путем не пойдет. Оно ограничится бухтением на кухнях и подписями на референдуме. Но как осуждать этих людей? Они приспосабливаются к обстоятельствам и оберегают свои норки. А те, кто способен на бóльшую активность, не видя возможностей для самореализации в Латвии, просто уезжают отсюда.

– Если американцы имеют такое влияние в Латвии, чего же они тогда не погасят ее межэтническое противоречие?

Гапоненко: Просто им выгодно поддерживать здесь баланс бессилия: у латышей явно не выходит победить со своей идеей латышской Латвии, у русских нет сил повернуть ситуацию в сторону равноправия.

– Такое впечатление, что уже не с чем бороться. Скоро страна сама рассыплется как карточный домик. Налицо же все признаки несостоявшегося государства и не видно никаких возможностей его реанимации.

Гапоненко: Нашим «друзьям» в Америке и Европе именно такая страна и нужна. Чтобы была территория, где можно сбывать свой товар. Территория, из-за которой время от времени можно возбуждать споры с Россией и торговаться. Поэтому здесь специально поддерживают элиту, которая не способна поднять государство. Попытки делать ставки на вменяемых латышей к успеху не приводят, потому что люди способные заняты делом, а политиканы стригут купоны на национальной идее. И тут они вне конкуренции – дешевыми, но громкими лозунгами отобьют электорат у любого.

Вот и получается замкнутый круг. Не случайно никакой толковой информации о живущих рядом русских они в свое пространство просто не допускают. Поэтому в их головах явное раздвоение: они видят, что мы живем рядом, но в их общественном сознании мы не существуем. Мы для них по ту сторону границы и эпохи, и нам нужно переломить этот стереотип.

– На этом стереотипе выросло уже целое поколение латышей, которое эсэсовцев считает героями и историю Латвии знает только в деформированном виде. Тут впору к автономии стремиться. Только равноправие заставит относиться к русским как к полноценным людям.

Гапоненко: Согласен, от парламента неграждан и возможно движение в эту сторону. Утвердим свое представительство, свою вертикаль власти и начнем рассматривать вопрос о целесообразности уплаты налогов. Изучим, насколько они совпадают с нашими нуждами. Зачем мы будем платить премьеру, который наши интересы игнорирует, или министру культуры – ярой русофобке?

– Но на избрание теневого парламента нужны бешеные деньги. Откуда?

Гапоненко: Наоборот, все как раз дешевле некуда. Все же в Интернете! Причем, система будет такая: сначала человек голосует за идеи, потом открывается личность, которая стоит за ними. Так по Латвии наберем 30 человек, которые будут работать, что называется, на безвозмездной основе.

– И что это изменит? Другое дело – переосмыслить идеи Мартина Лютера Кинга и мирно игнорировать что-то важное для государства.

Гапоненко: У нас уже есть и тактика, и стратегия, просто мы приоткрываем ее постепенно. Например: русские отказываются от употребления водки, табака, ограничивают потребление всех акцизных товаров. Хотя бы ненадолго и всего на 20% каждый себя придержит, а государство сразу почувствует эффект. И люди, если им грамотно объяснить, поддержат идею.

– Звучит как анекдот: призвать русских ограничить употребление водки. Все равно, что француза или итальянца просить не пить вина…

Гапоненко: Ни в коем случае! Речь идет об ограничении употребления водки латвийского производства. Но мы можем завезти ее из той же Франции или Польши, причем, дешевле. Расчеты показывают: если русские массово сократят на 20% потребление всех акцизных товаров хотя бы на короткий срок, бюджет рухнет на 10%. Захотят ли власти испытывать такое давление? Можно объявить недельную акцию и посмотреть на реакцию. Будет мало – продолжим. Но для этого общественно избранный парламент и нужен – вес у его инициатив другой, чем у отдельно взятой частной идеи. Вот здесь нужна солидарность граждан и неграждан для усиления экономического эффекта.

Еще мы можем, например, составить список фирм, недружественных России, людей, которые неблагоприятно высказываются о России и русских, но в то же время просят российскую визу, покупают российскую недвижимость… Может не стоит таким давать визу, как делает сама Латвия? Все это работа будущего русского парламента.

– И когда он начнет работу?

Гапоненко: Выборы можно проводить в начале следующего года, чтобы перед муниципальными выборами он уже действовал и давал рекомендации общине, за кого и почему стоит или не стоит голосовать. Технически все готово. Дело за тем, чтобы идея нашла поддержку в массах. Голосование – это последний этап, а до того нужно набрать активистов, способных делать дело, испытать их в работе. Желающие попробовать свои силы могут писать по адресу: www.chestj-spravedlivostj.ev.

Фото автора

Журнал "Русский век" №8 2012

Другие статьи по теме

Позиция

ФОТОГАЛЕРЕЯ

ВИДЕО

Документы фонда

Устав Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом

Положение о порядке предоставления Фондом поддержки и защиты прав соотечественников пожертвований (грантов и субсидий)

Изменения в Положение о Ревизионной комиссии

Состав Экспертно-правового совета Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом

Положение об Экспертно-правовом совете Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом

Положение о Ревизионной комиссии