Сегодня Европейский суд по правам человека является, с одной стороны, признанным институтом, которым можно воспользоваться для реализации защиты прав российских соотечественников в международном правовом поле, а с другой стороны, его деятельность во все большей степени вызывает вопросы в аспектах его эффективности и объективности. На этот факт обратил внимание редактор-основатель журнала «Балтийский мир» Дмитрий Кондрашов.
Своими размышлениями Дмитрий Кондрашов поделился на страницах очередного номера журнала «Балтийский мир» в рубрике «Право и правда».
«Сегодня Европейский суд по правам человека является, с одной стороны, признанным институтом, которым можно воспользоваться для реализации защиты прав российских соотечественников в международном правовом поле, а с другой стороны, его деятельность во все большей степени вызывает вопросы в аспектах его эффективности и объективности.
В первую очередь стоит упомянуть, что как Россия, так и российские соотечественники вправе претендовать на полностью равноправное участие в работе этого международного института, так как ЕСПЧ создан Советом Европы, то есть при прямом участии России, и Россия сегодня, как один из соучредителей этого органа, принимает участие в его работе как в финансовом аспекте, внося своё долевое участие в финансовое обеспечение его деятельности, так и напрямую принимает участие в его работе, делегируя в состав суда своих представителей. И, несмотря на многочисленные критические отзывы о работе этого судебного органа и призывы ряда политических деятелей Российской Федерации к выходу из соглашений по участию в ЕСПЧ, Россия продолжает оставаться дисциплинированным участником процесса международного судебного разбирательства и исполняет все приговоры этого суда.
Однако количество поводов для критики этого института и его компетентности и непредвзятости постоянно растёт. Определённой красной линией в отношении России к ЕСПЧ стало решение этого суда по делу партизана Василия Макаровича Кононова, поставившее, с точки зрения российских юристов и правозащитников, под вопрос базовые принципы не только правосудия в области защиты прав человека, но и принципов правосудия вообще. В решении по этому делу Большая палата ЕСПЧ вынесла решение фактически не по закону, а по «понятиям», так как применила к квалификации как преступные инкриминируемые Василию Макаровичу действия те нормы международного права, которые были установлены как нормы значительно позже Второй мировой войны. И тем самым ЕСПЧ создал прецедент обратного применения законов, что по сути также является нарушением прав человека.
Вызывает удивление и использование в практике ЕСПЧ такого термина, как «советская оккупация» — явления, которое не носит юридического характера и не является доказанным в международном правовом поле. Ряд вопросов имеется к объективности ЕСПЧ и в решениях по делам, касающимся защиты прав жителей Российской Федерации.
Как я уже говорил, в российском обществе скепсис по отношению к ЕСПЧ только усиливается, однако Россия остаётся его участником и во многом в связи с тем, что ЕСПЧ является одним из немногих инструментов на европейском пространстве, где у России есть возможность принять участие в делах по защите прав своих зарубежных соотечественников.
В этом аспекте важно то, что организации соотечественников, создавшие в постсоветских странах правозащитные структуры, накопили определённый опыт работы как с ЕСПЧ, так и с другими межгосударственными правозащитными институтами. Этот опыт, безусловно, должен быть учтён и осмыслен. Имеются и поражения, и победы. Отчасти реагируя и на этот опыт, Россия выступила инициатором реформы ЕСПЧ, а также такого важного процесса, как реформа ОБСЕ в рамках процесса «Хельсинки плюс 40», который должен быть запущен в следующем году. В связи с этим и соотечественники имеют возможность использовать Россию как лоббиста своих интересов в ходе реформы этих структур с целью повышения их эффективности».