Украинский кризис вызвал в Европе небывалое информационно-пропагандистское противостояние, которое, в свою очередь, привело к отключению ряда российских телеканалов в Литве, Латвии и на Украине. О свободной журналистике, пропаганде и информационной изоляции портал RuBaltic.Ru побеседовал с главным редактором «Русского репортёра» Виталием Лейбиным:
- Виталий Эдуардович, в последнее время в Украине и странах Прибалтики продвигают политику по запрету и ограничению вещания российских телеканалов, называя их «рупором российской пропаганды». Насколько правомерны такие обвинения, на Ваш взгляд?
- С точки зрения здравого смысла и человеческой справедливости, это враньё второго порядка. Конечно, государственные и российские телеканалы занимаются, в том числе, и российской пропагандой, но этим же занимаются и крупнейшие западные телеканалы, и каналы названных стран. Тем более что Украина находится на грани гражданской войны и там сейчас запредельная пропаганда.
Если бы жители Украины смогли смотреть и украинское, и российское телевидение, я думаю, что градус войны не увеличился бы, а снизился. Вы представить себе не можете, с какими чувствами житель Донецка смотрит крупнейшие украинские телеканалы, такие как «Интер» и «1+1». Они видят всё вживую и живут в городе, про который каналы врут, и это усиливает уровень ненависти к правительству. Если бы у граждан Украины была возможность смотреть и сравнивать, они бы поняли, что все стороны врут в разной мере, и попытались бы обрести критическое и более спокойное отношение к происходящему. Ведь когда ты жертва одной пропаганды, ты либо ей полностью доверяешь, либо полностью не доверяешь. В любом случае, ты не получаешь объективную картину реальности. Реальность всегда более сложная, чем говорят пропагандисты. У них мир чёрно-белый, и есть друзья и враги, а в реальности есть много оттенков.
Один из наших корреспондентов недавно был в расположении воинских частей, которые штурмовали Славянск, а потом отказались это делать и вернулись во Львов. Они в какой-то момент осознали, что их пропаганда врёт и что им приходится воевать с мирным населением. А представьте, что люди в Киеве верят своей пропаганде, и верят в то, что у них там террористы и русские диверсанты. Это значит, что они одобряют стрельбу по собственному населению, как потом оказывается.
Запрет даже пропагандистских каналов предполагает стоящую за этим ещё более серьёзную пропаганду, которая стремится ещё больше оболванить население.
Всё-таки пропаганда – это тоже профессия, и она должна уметь выигрывать не за счёт запретов, а за счёт того, что ты на градус честнее и профессиональней. Если ты работаешь так, то у тебя есть шанс выиграть, в том числе и пропагандистскую войну. А если работать путём запретов, то ты будешь у себя в стране растить большую оппозицию собственной пропаганде, потому что ей не будут доверять. Население будет думать, что то, что запрещают, и есть правда.
- Каким образом журналистское сообщество может защитить своё право объективно освещать информацию в условиях подобного политического давления?
- С трудом. Когда идёт информационная война, с точки зрения пропаганды, кто не друг, тот враг. Полутонов там нет. В то же время, честная журналистика всегда видит сложность общей картины.
Во-первых, есть принцип солидарности, который мы редко соблюдаем, но когда соблюдаем, добиваемся успеха. Он заключается в том, что, если не доказано обратное, то коллегу стоит считать коллегой, а не врагом или обманщиком. То есть изначально считать коллегу коллегой, из любой страны и политического лагеря. Если соблюдать такую международную солидарность, то поставленных задач добиваться легче - например, освобождать арестованных или захваченных в плен журналистов.
С другой стороны, есть система аргументации, которую профессиональное сообщество может обращать как к обществу, так и к государству. И общество, и государство должно понимать, зачем государству нужна пропаганда: сейчас войны выигрываются в основном не на полях сражений, а в телевизоре и в сети. Но если государство лишит себя честной и свободной журналистики, то оно проиграет первым, потому что потеряет связь с реальностью.
Самое опасное для людей, которые ведут войну, - это поверить собственной пропаганде. В этот момент ты отрываешься от реальности и перестаёшь быть адекватным. Поэтому государство, которое сжимает поле для свободной прессы, проигрывает, в том числе, и в военном отношении.
Что касается общества, то оно должно понимать, что в бесплатных сетях нет порядка и ты не отличишь правду ото лжи, если этим не будет заниматься профессионал. И ты не сможешь ничего противопоставить государственной пропаганде, чтобы вести себя, как свободный человек. Обществу нужна свободная пресса для понимания своих собственных интересов.
- В Литве на тему «засилья российских СМИ» особенно активно выступала член партии консерваторов Раса Юкнявичене. В январе она предложила «о пропагандистской атаке России смело говорить с партнёрами в ЕС и НАТО», а также ограничить в стране контент российских СМИ до 30%, «давить» налогами российскую кинопродукцию и пр. Теперь в Литве ряд других депутатов и политологов призывает закрыть все русскоязычные СМИ как проводники внешней политики РФ, подрывающие литовскую государственность. Не является ли это примером веры в собственную пропаганду?
- Не знаю, верит ли госпожа Юкнявичене в собственную пропаганду или является циником, но это дикость. Надо признать, что чем меньше политические силы занимаются делом, тем больше у них возникает таких бредовых фантазий. Это касается политических сфер разных стран, и это стиль «досужего бездельника», который не берёт на себя ответственность за экономику и развитие собственной страны, а пытается на риторике и поиске врагов «ловить какую-то мутную рыбку» за счёт бессмысленных и вредных для страны инициатив.
- Не могут ли такие меры вызывать скорее интерес общественности к запрещённым каналам, нежели отторжение?
- Бывает и так, и так. Справедливости ради надо сказать, что телевидение обычно смотрят и слушают, когда его просто включают. Способ потребления информации в интернете – это активное действие со стороны потребителя, а телевизор, чаще всего, пассивное. Хотя сейчас в телевизионной зоне активно развит выбор, но понятно, что более популярны те каналы, которые несложно найти.
У ряда граждан, которые ищут альтернативную информацию, это вызовет интерес, но в целом влияние российское телевидение потеряет.
- Возможна ли вообще в современном мире информационная изоляция?
- На какое-то время это возможно. Я имею в виду не только советский опыт. Человек обычно не находится в возбуждённом политическом состоянии и активном поиске информации об общественно-политической жизни. Он занят работой, семьёй и другими делами. В целом, человеку удобнее получать ту информацию, которая его картину мира не разрушает, а успокаивает и подтверждает.
Поэтому многие люди без вмешательства правительства сами организуют для себя информационную изоляцию, сбиваясь в группы. Многие люди удаляют из друзей в социальных сетях людей с другой точкой зрения, чтобы быть среди тех, с кем они разделяют общее заблуждение.
В этом смысле, нужно прикладывать огромные усилия, чтобы общество не было информационно изолировано и было достаточно просвещено. Само по себе получается так, что общество стремится к тому, чтобы не быть просвещённым. Просто потому что есть много других дел, и легче употребить простую информацию, которая не режет слух, чем разбираться в сложных перипетиях исторических событий. Так всегда было. Свободной журналистике всегда приходилось обращаться к людям, которые достаточно политически активны и интересуются внешним миром.
Мне кажется, что даже развитие интернета, который даёт доступ к любому телеканалу и факту, не увеличило количество людей, которые обладают правдивой информацией, потому что в этих же сетях есть также множество всего, что не является правдой. Человеку самостоятельно трудно в этом разобраться.
В целом, без сильной общественной и политической поддержки свободная пресса не выживает. Она проигрывает средствам пропаганды, потому что они поддерживаются государством, и она проигрывает шуму и непрофессиональной информации, потому что та бесплатна. В этом смысле, мне кажется, те страны, которые хотят сохраниться в будущем, должны проделывать особую работу по сохранению и развитию свободной прессы. Без этой работы мы сами помещаем себя в ситуацию информационной изоляции.