Курская битва – ключ к Победе

Сайт Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом, продолжает цикл публикаций под общим названием «17 мгновений Победы». Автор – старший советник Фонда Наталия Вершинина.

Курская битва продолжалась 49 дней - с 5 июля по 23 августа 1943 года. Но какими были эти дни и ночи на Курской дуге! Тяжелейшими и счастливо победными! По своим масштабам, задействованным силам и средствам, напряженности, результатам и военно-политическим последствиям битва на Курской дуге является ключевым сражением Великой Отечественной и Второй мировой войны. На Курской дуге состоялось самое крупное танковое сражение, каких не былоза всю историю мировых войн. В нем участвовало, по некоторым статистическим данным, около двух миллионов человек, шесть тысяч танков и четыре тысячи самолетов. Не меньше.

Курское сражение является важнейшей частью стратегического плана летне-осенней кампании 1943 года и согласно советско-российской историографии включает в себя: Курскую стратегическую оборонительную операцию, Орловскую и Белгородско-Харьковскую стратегические наступательные операции. Коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны, начатый под Сталинградом, был завершен в Курской битве. В июле-августе советские войска Центрального, Воронежского, Степного, Западного, Брянского и Юго-Западного фронтов перешли в контрнаступление и освободили 5 августа Орел и Белгород, а 23 августа - Харьков.

Тогда впервые за все годы войны в Москве 5 августа 1943 года был дан салют из 124 орудий в честь освобождения крупных городов и стратегически важных пунктов, и в первую очередь, в честь освобождения Орла и Белгорода. Страна жила ожиданием Победы! Шел 1943 год. Впереди были еще два года Священной войны.

Победа Красной Армии и нашего оружия на фронтах Великой Отечественной неизмеримо подняла авторитет Советского Союза в Великобритании, США и других странах антигитлеровской коалиции. Широкие общественные круги этих стран стали активно выступать за расширение политического и военного сотрудничества с СССР.

8 марта 1943 года в общую борьбу за освобождение от фашистов выступил 1-й отдельный чехословацкий батальон в составе 3-й танковой армии Воронежского фронта. Свой первый бой с немцами батальон принял у деревни Соколово Харьковской области. С 1 апреля 1943 года вступила в бой французская эскадрилья «Нормандия», она воевала в составе 1-й воздушной армии Западного фронта. С 4 октября 1943 года Государственный комитет обороны объявил о формировании 1-й румынской добровольческой пехотной дивизии имени Тудора Владимиреску, национального героя Румынии, участника русско-турецкой войны 1806-1812 годов. С 12 октября 1943 года 1-я польская дивизия имени Тадеуша Костюшко вступила в бой в составе 33-й армии Западного фронта. Военные формирования этих стран сыграли важную роль в становлении уз дружбы в послевоенных отношениях СССР с этими странами. 

Когда исход Курской битвы был уже известен - гитлеровская армия разбита и вынуждена будет бежать за пределы СССР, для лидеров США и Великобритании было ясно, что Советский Союз скоро войдет в Европу. Опоздав с открытием 2-го фронта, они все же решили пойти на более тесное сотрудничество с СССР, чтобы улучшить внешнеполитическое взаимодействие. Президент Рузвельт считал, что «если дела в России пойдут и дальше так, как сейчас, то возможно, что будущей весной второй фронт и не понадобится». Поэтому, когда исход Курской битвы был предрешен, Рузвельт снова встретился в августе 1943 годас Черчиллем в Квебеке в Канаде, где они еще раз подтвердили дату открытия второго фронта - 1 мая 1944 года.

Цель войны в Европе была сформулирована следующим образом: «В сотрудничестве с Россией и другими союзниками добиться в возможно кратчайший срок безоговорочной капитуляции европейских стран оси». Для выработки общей позиции по ряду международных проблем Рузвельт и Черчилль предложили Сталину организовать встречу глав правительств трех держав. 12 сентября 1943 года Сталин телеграфировал им, что он не возражает встретиться с ними в Тегеране. Была достигнута также договоренность о проведении в Москве в октябре 1943 года Конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании.

Тегеранская конференция глав правительств СССР, США и Великобритании состоялась 28 ноября - 1 декабря 1943 года. Впервые И.В. Сталин, Ф. Рузвельт и У. Черчилль встретились и согласовали стратегию борьбы против общего врага - гитлеровской Германии. Союзники дали твердое обещание начать операцию «Оверлорд» в мае 1944 года, означавшую открытие второго фронта в Европе.

Идя навстречу просьбам США и Великобритании, СССР дал согласие объявить войну Японии после поражения фашистской Германии. Так должна будет завершиться Вторая мировая война.

О союзниках и об открытии второго фронта уместно было бы именно сейчас сделать некоторые пояснения, чтобы понимать атмосферу, в которой работали советские дипломаты, как на дипломатических полях сражений вершилась наша Победа в 1943.

Долгожданный второй фронт в Европе союзники - США, Великобритания, Франция не торопились открывать. Если обещание открыть второй фронт в 1942 году, данное в ходе визита министра иностранных дел В.М. Молотова в Лондон и Вашингтон, было сделано с оговорками, то 1943 год назывался лидерами этих двух стран, Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем, неоднократно и вполне определенно.

Каково же было разочарование советских людей и их руководителей, когда стало известно решение англо-американской конференции на самом высоком уровне в Вашингтоне в мае 1943 года о том, что открытие второго фронта вновь переносится на год, то есть на май 1944 года. К середине мая 1943 года англо-американские войска завершили свои военные действия в Северной Африке против итало-немецких войск, потеряв за всю кампанию 10270 человек... Не для публикации, а в личном письме ближайшему соратнику президента США Г. Гопкинсу британский премьер-министр Черчилль признавался, что в апреле-июне 1943 года «ни единый американский и британский солдат не будет убивать ни одного немецкого или итальянского солдата, в то время как русские преследуют около 185 немецких дивизий».

Это понимание трудного военного положения Советского Союза отнюдь не помешало лидерам США и Великобритании «временно» прекратить в марте не только военные, но и продовольственные поставки СССР по кратчайшему северному морскому пути на Мурманск и Архангельск. Этот «временный» перерыв длился девять месяцев.

Естественно, что решение, принятое союзниками в Вашингтоне о переносе открытия второго фронта в Европе на май 1944 года, встретило резко-отрицательную реакцию Москвы. В послании президенту США Рузвельту и премьер-министру Великобритании Черчиллю от 11 июня 1943 года, когда еще не была завершена Курская битва, председатель Совета народных комиссаров СССР И.В. Сталин, напоминая об их конкретных обещаниях, писал: «Нужно ли говорить о том, какое тяжелое и отрицательное впечатление в Советском Союзе - в народе и в армии - произведет это новое откладывание второго фронта и оставление нашей армии, принесшей столько жертв, без ожидавшейся серьезной поддержки со стороны англо-американских армий». В своих посланиях от 24 июня 1943 года Сталин давал настойчиво понять, что он «не может примириться с подобным игнорированием коренных интересов Советского Союза в войне против общего врага».

Но это мало беспокоило наших союзников, поскольку территории их стран не были оккупированы, им не приходилось думать об их скорейшем освобождении. Руководители США и Великобритании имели глобальные интересы, связанные с устранением конкурентов и одновременно они преследовали далеко идущие цели, следуя извечному методу английской дипломатии - воевать чужими руками.

В результате отказа Великобритании и США открывать второй фронт в Западной Европе в согласованные сроки отношения между тремя державами переживали серьезный кризис. Свидетельством этого было одновременное отозвание в конце июня 1943 года советских послов в Лондоне и Вашингтоне - И.М. Майского и М.М. Литвинова.

Посол СССР в США А.А. Громыко, только что назначенный на эту должность, сообщая в беседе с госсекретарем США К. Хэллом, писал в Москву: «Хэлл поздравил меня с новыми успехами Красной Армии. «Ваши успехи, - заявил он, - являются нашими успехами». В послании Рузвельту и Черчиллю от 22 августа 1943 года Сталин писал: «До сих пор дело обстояло так, что США и Англия сговариваются, а СССР получал информацию о результатах сговора двух держав в качестве третьего пассивного наблюдающего. Должен Вам сказать, что терпеть дальше такое положение невозможно». Он предложил создать военно-политическую комиссию из представителей США, Англии и СССР для рассмотрения вопросов о переговорах с различными представителями стран «оси», отпадающими от Германии. Это предложение позже будет принято на Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании…

В боях под Курском довелось участвовать и будущим сотрудникам Министерства иностранных дел, по имеющимся сведениям их 68 человек, в том числе Герой Советского Союза советник А.А. Азаров, чрезвычайные и полномочные послы И.В. Капышин, В.Л. Кизиченко, О.Б. Рахманин, посланник И.В. Кынин. Воспоминания некоторых дипломатов мы публикуем в рубрике «17 мгновений Победы», посвященной 70-летию Победы в Великой Отечественной войне. Еще раз обращаю ваше внимание на то, что они тогда были мальчишками, им было по 17-20 лет.

БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ ВО ВРЕМЯ КУРСКОЙ БИТВЫ

Автор - Кынин Георгий Павлович (1925-2013), Чрезвычайный и Полномочный Посланник 2 класса

После достижения 18 лет в феврале 1943 года я, имея бронь, как рабочий-железнодорожник, руководствуясь патриотическими чувствами, решил пойти учиться в Рязанское пехотное училище им. К.Е. Ворошилова, которое в то время после шестимесячной подготовки выпускало младших офицеров. А в апреле 1943 года я в качестве курсанта уже занял своё место на нарах в училище на одной из центральных улиц Рязани. Началась ежедневная учёба в аудиториях и на полигоне...

12 июля 1943 года Красная Армия после упорных оборонительных боёв на Курской дуге перешла в решительное наступление. В этой связи Верховным Главнокомандованием СССР было принято решение направить курсантов в состав действующей армии в качестве бойцов гвардейских частей для развития успеха наступательных действий. Выехали ночью с Рязанского вокзала в воинском товарном эшелоне. На одной из остановок в районе г. Тулы старший по нашему вагону принёс в мешке солдатские погоны и предложил пришить их к гимнастёркам вместокурсантских, что мы и сделали. Как я узнал несколько лет назад, в этом же эшелоне ехал и курсант Первого московского пулемётного училища, будущий Герой Советского Союза, пулемётчик С.Д. Романцев, ставший после войны сотрудником МИД.

После высадки на станции Козельск в районе действий левого крыла Западного фронта мы двинулись пешим ходом к местам боёв в районе г. Орла с наступлением в направлении на г. Брянск. Колонна курсантов в несколько сот человек, в которой оказался и я, была направлена в 83-ю Гвардейскую стрелковую дивизию. Во время привала в большом овраге к нам прибыл командир дивизии генерал-майор А.К. Павлов, фамилию которого я узнал только после войны, так как фамилии командиров, как и номера воинских частей, были для нас секретными. Рассказав о боевом пути дивизии и подчеркнув, что нам оказана большая честь сражаться в рядах гвардейской дивизии, он с пафосом провозгласил, что её традицией является «ходить в атаку только стоя» и пожелал нам успехов в боях. После этого нас распределили по полкам и выдали гвардейские значки.

Я был направлен с дюжиной бойцов в отдельную роту автоматчиков 250-го гвардейского стрелкового полка. К месту нахождения полка нас повёл присланный оттуда старшина этой роты. По пути на одном из полевых складов он вооружил нас автоматами ППШ и патронами к ним, а также зачислил нас на ежедневное ротное довольствие. При снаряжении патронами магазинов и проверке автоматов стрельбой один из наших курсантов, вчерашний школьник-десятиклассник, по неопытности прострелил себе живот и был отправлен старшиной в санбат. Его дальнейшая судьба осталась нам неизвестной.

При приближении к передовой наша группа неожиданно попала под фланговый пулемётный огонь противника и вынуждена была быстро залечь, чтобы оценить обстановку. Лёжа мы заметили, как один из курсантов мгновенно выхватил откуда-то свою алюминиевую столовую ложку,  быстро  в лежачем положении наскрёб ею перед собой бруствер из мягкой пахотной земли и спрятал за ним голову. Надо сказать, что мы ещё не имели сапёрных лопаток. Когда огонь прекратился и мы двинулись дальше, было много шуток и острот в адрес этого курсанта, но старшина похвалил его за находчивость.

По прибытии в расположение роты автоматчиков мы были распределены по взводам и отделениям. Нам сообщили, что завтра начнётся атака на немецкие позиции у железнодорожной станции и городка Хотынец Орловской области.

Утром следующего дня после небольшой артподготовки наш полк начал атаку своими батальонами, но к середине дня продвижение замедлилось из-за сильного пулемётного огня на правом фланге, где наступал третий батальон. Бойцы залегли. Командир полка, в непосредственном распоряжении которого находилась наша рота, отдал приказ послать на позицию третьего батальона пять автоматчиков с задачей своим примером поднять бойцов батальона на ноги и продолжить атаку. В эту пятёрку был включён и я. О нашем прибытии на позицию батальона мы доложили комбату, и он распределил нас по отдельным ротам, сказав, что, если нам удастся поднять бойцов в атаку, то медали «За отвагу» нам обеспечены. Под непрекращающимся огнём немецкого пулемёта мне удалось добраться до лежавшего со своим взводом в траве командира и сказать ему о своей задаче, выполнение которой должно было начаться после сигнальной ракеты комбата. Как только появилась ракета, я встал с земли и короткими перебежками, на ходу стреляя из автомата в направлении предполагаемого места вражеского пулемётчика (его позиция так и не была обнаружена), начал продвигаться вперёд. Командир взвода, подбадривая бойцов, двинулся вслед за мной. Примерно такая же картина была на позициях других рот, куда пришли наши автоматчики. Когда мы, несмотря на некоторые потери, продвинулись на несколько сот метров вверх по небольшому склону, пулемётный огонь врага прекратился, и немцы быстро покинули свои позиции. Видимо, у них не выдержали нервы.

Поднявшись на вершину возвышенности, мы увидели идущий нам навстречу немецкий танк, который прикрывал отходящих солдат.

Поскольку в результате активной стрельбы во время атаки магазин моего автомата оказался пустым, а запасного не было, мне пришлось остановиться, вынуть магазин из автомата, открыть крышку и наполнить его 70 патронами, которые находились у меня в заплечном вещмешке. Доставая патроны из мешка, я заметил, что одна из немецких пуль пробила мешок и повредила котелок. В это время немецкий танк оказался слева от меня на расстоянии около трёхсот метров, а наших бойцов вокруг я не увидел. Поскольку у меня не было противотанковой гранаты, я решил наблюдать, куда танк двинется дальше. Немецкий танк продвигался медленно. Видимо, танкисты опасались нарваться на противотанковые орудия, которые обычно следовали за нашей пехотой. Вдруг крышка башни танка открылась и оттуда высунулся немец с биноклем. Несмотря на большую для автомата дистанцию, я дал по нему короткую очередь. Он нырнул в танк, крышка захлопнулась, и танк удалился, двигаясь по своему следу обратно.

Уже наступил вечер, стемнело, и мне нужно было думать о возвращении в роту, которая за время моего отсутствия, естественно, не стояла на месте. Определив по Полярной звезде стороны света, я пошёл в общем направлении нашего дневного движения. Вскоре я расслышал шуршание кустов и травы и затем на фоне ночного неба заметил пять фигур, двигавшихся гуськом в полном молчании. Они шли в нескольких десятках метров от меня, и я мог бы нанести им из автомата ощутимые потери. Я понял, что это разведчики, но не мог с уверенностью определить, наши или немцы, и решил их пропустить. Двигаясь дальше в намеченном направлении, я услышал звякающие звуки и, подойдя ближе, разглядел копающуюся в траве фигуру. Убедившись, что это наш солдат в шинели и с катушкой телефонного кабеля, я подошёл к нему и в разговоре узнал, что он тянет кабель от штаба нашего полка в батальоны. Идя далее по кабелю, я нашёл расположение своей роты и доложил командиру о прибытии и об исходе атаки. Было уже заполночь, и он сказал, что трое из нашей пятёрки не вернулись и что с ними, пока неизвестно. Об обещанных медалях речи не было. Он велел мне подкрепиться у старшины и отдыхать до утра. В дальнейшем мы ничего не узнали о судьбе моих троих товарищей. Очевидно, они стали считаться без вести пропавшими.

На следующий день райцентр Хотинец был освобождён от оккупантов, и мы получили приказ наступать на город Карачев в направлении Брянска.

В одном из мест, где было разбито много немецкой техники, я увидел ворох разбросанных бумаг на немецком языке и среди них заметил книжицу карманного формата. Из любопытства я прихватил её с собой и позднее внимательно полистал. Обладая знаниями немецкого языка в объёме программы средней школы, я, тем не менее, понял, что это было «Наставление по русскому оружию», изданное в 1941 году и снабжённое многочисленными фотографиями. Больше всего меня удивило описание и фото в то время уже хорошо известной нашей ракетной установки «Катюша». Мне запомнились отдельные фото этой установки на автомобиле типа джип и ракетного снаряда. Стало ясно, что немецкая разведка перед войной неплохо у нас работала. Эти фото, видимо, были сделаны агентурой ещё во время испытаний этого оружия, но оно, судя по всему, не было в должной мере оценено противником. Только в 1944 году мы познакомились на фронте с немецкими ракетными шестиствольными миномётами, которые наши солдаты назвали «Ванюшами»...

В 1988 году, в год 45-летней годовщины освобождения городка Хотынец, группа ветеранов нашей дивизии (в число которых входил и я) была приглашена на торжественные мероприятия, посвященные этой дате. Во время пребывания в Хотынце нам рассказали, что весной этого года во время пахоты нашли останки погибшего в 1943 году солдата, имя и фамилию которого удалось установить по записке в патроне, и связались с его родственниками. Выяснилось, что это один курсантов, прибывших на пополнение 83-й дивизии в  1943 году. К сожалению, мы, курсанты, сразу же брошенные в боевые действия, ещё не знали друг друга по фамилиям. Не исключено, что этот погибший солдат был одним из пяти автоматчиков, получивших задание поднять батальон в атаку. Останки курсанта захоронили в присутствии его родных в почётном месте с установлением обелиска с фотографией.

Когда становишься свидетелем таких ситуаций, невольно вспоминаешь всех отдавших свои молодые жизни за дело защиты своей Родины и возмущаешься людьми, пытающимися утверждать, что все эти жертвы были напрасными. Память о патриотах, павших в боях, должна быть сохранена и почитаема, чтобы чувство необходимости защищать свои семьи, своих близких, свою Родину не исчезало в новых поколениях, иначе наши независимость и свобода будут утеряны.

НА ОГНЕННОЙ ДУГЕ                                                         

Автор - Беляев Владимир Георгиевич (1925), Чрезвычайными Полномочный Посол, почетный работник МИД России 

Несмотря на неоднократные попытки уйти на фронт, я продолжал учиться в школе. Десятый класс закончил летом 1942 года. Мне было 17 лет. После окончания школы нас, кто был физически по­крепче, направили на работу в райпромкомбинат в кузнечный цех. Мы выполняли военные заказы. Сначала я был молотобойцем. А потом, через пару месяцев, стал кузнецом.

В армию меня призвали в январе 1943 года, но на фронт я попал не сразу. Так как я закончил 10 классов, меня направили в Моршанское минометно-пулеметное училище в Тамбовской области, там я проучился до второй половины июня 1943-го. По его окончании нас погрузили в эшелоны, и через несколько дней мы оказались на станции Козельск. Со станции походным маршем мы прошли до месторасположения 11-й Гвардейской армии, которой командовал генерал-лейтенант И.Х. Баграмян, в 84 Гвардейскую стрелковую дивизию, которой командовал Герой Советского Союза генерал майор Г.Б. Петерс. Меня направили в 243 Гвардейский полк под командованием Чурусова, командиром второго минометного взвода 3 стрелкового батальона. Это было Орловское направление Курской дуги.

На южном направлении Курская битва началась 5 июля. Шесть дней длилось наступление немецких войск. 12 июля они остановились, выдохлись. И это был день, когда наша 11-я Гвардейская армия пошла в контрнаступление. Армия была хорошо подготовлена. Ни одна армия на всем протяжении войны не была так оснащена, как наша. В ней был двойной - тройной людской состав, это касалось также и технического оснащения. В нашей роте были 82-миллиметровые батальонные минометы. Еще были минометы ротные, но они широкого распространения не получили. Что касается батальонных и полковых минометов, то это очень эффективное противопехотное оружие и оружие для подавления огневых точек, пулеметных гнезд и не очень сильно укрепленных огневых позиций противника.

Немецкие укрепления на Орловском направлении были мощными, в глубину достигали несколько десятков километров и, тем не менее, мы не топтались на месте. Трудно, с тяжелейшими боями и значительными потерями армия продвигалась вперед. В первые дни продвижение составило 3-5 километров, а недели через две мы в день проходили до 30 километров. Немцы готовились к нашему воз­можному контрнаступлению на Орловском направлении, но они не ожидали, что оно будет таким мощным.

Из боевых эпизодов на Курской дуге я чаще других вспоминаю бои в районе Хотынца. Немцы очень упорно обороняли дорогу Волхов - Хотынец, которая имела для них военно-стратегическое значе­ние: по ней фашисты на больших военных машинах подвозили подкрепление своим войскам в районе Хотынца - Карачева, где шли упорные бои.

Командир нашей роты получил приказ перекрыть эту дорогу. На совещании у командира было принято решение, что второй взвод, которым командовал я, должен как можно ближе к дороге подгото­вить боевые позиции, чтобы огневым налетом ударить по шоссе, ко­гда пойдут машины с боеприпасами и людьми. Это означало, что на­до было приблизиться к шоссе примерно на 600-800 метров. Сделать это надо было ночью, иначе фашисты засекут и обстреляют. Не­обходимо было проделать довольно большой объем земляных работ для обеспечения огневых позиций, траншей для себя, минометов и боеприпасов, а в августе ночи короткие... Конечно, одни бы мы не справились, нам помогли пехотинцы.

1 и 3 взвода занимали позицию где-то примерно в километре от шоссе и должны были находиться в боевой готовности, чтобы по первому приказу, если что-то осложнится, прийти нам на помощь.

За ночь мы окопались, но надо было обеспечить точность попадания с первых же выстрелов минометов, а для этого была необходима пристрелка. Бой должен был быть скоротечным - 10-15 минут, ина­че немцы придут в себя. Пристрелку мы производили на рассвете, когда восходящее солнце ослепляло немцев. Мы сделали несколько пристрелок. Три минометных расчета выпустили по одной - две мины каждый.

Мы сидели и ждали, когда появятся немецкие машины. Я до сих пор по ночам иногда чувствую то напряжение, которое я испытывал в те минуты перед боем. Наконец с наблюдательного пункта мой помощник Иван Нечаев сообщил, что идут машины. Их было несколько десятков, и они шли на большой скорости, так как немцы понимали, что мы в лесу могли подготовить для них какой-нибудь неприятный сюрприз, Когда подошли машины на нужное расстояние, про­вучала моя команда: «По шесть мин на каждый миномет, беглым... Огонь!». И вот три минометных расчета выпустили 18 мин. Мы увидели взрывы, несколько прямых попаданий. Из горящих машин начали выскакивать фашисты и бежать в лес. Они пытались открывать огонь, но нас не видели. Практически все машины горели или были повреждены и не могли двигаться. Дорога была заблокирована. Приказ был выполнен. Последовала команда немедленно отходить. Первый и третий расчеты тут же сняли минометы, разобрали их на вьюки и отошли на полкилометра, на запасные позиции. Второй расчет не успел отойти, он только собрался покинуть позиции, как немцы по наводке с воздуха, барражировавшей над дорогой «рамы», произвели сильнейший артналет и вся позиция, которую еще недавно занимал наш взвод, была накрыта снарядами. Весь второй расчет погиб.

Немцы по этой дороге не могли поставлять помощь своим войскам. Если бы они попытались расчистит путь, то другие два взвода не позволили бы им это сделать.

Эта операция оказала существенную помощь нашим войскам, ос­вобождавшим Карачев. Приказом Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина четырем дивизиям, освободившим этот город, было присвоено наименование Карачевских, в том числе и нашей дивизии.

Среди фронтовых эпизодов на Курской дуге особое место в моей памяти занимают события, связанные с освобождением важного в стратегическом отношении города Хотынец. И в связи с этим позво­лю себе сделать некоторые отступления.  Дело в том, что солдат­ские фронтовые будни были слишком далеки от того, что называется комфортом. Перед наступлением или в передышке во время переформирова­ния, когда после боев нас выводили в тыл, где осуществлялось по­полнение, мы, как правило, спали в вырытых землянках, а летом, ко­гда была хорошая погода, в палатках.

В ходе боевых действий, когда погода стояла сухая и теплая, спали чаще всего на земле, подстилая под себя плащ-палатки, шинели или наламывали ветки, а на них стелили плащи.

Зимой находили поляны в лесных массивах, и если была облач­ная погода и не летали немецкие самолеты, то разводили костры, вы­тапливали вокруг полянку, устилали ее сосновым или еловым лапником, ложились кругом спиной к костру. Спине - жарко, а лицо иногда морозцем прихватывало. Если же наоборот, то лицу тепло, а спина мерзнет.

Питание нам привозили на батальонной походной кухне. Это были супы и каши. Когда находились в обороне, питание было более или менее регулярным.

Во время наступательных операций питание было нерегулярным, поскольку в ходе боев подвозить котлы было практически невоз­можно. Как правило, старшины наших взводов разыскивали нас и приволакивали в больших термосах суп, в котором даже мясо было.

Нередко питались за счет немцев. В ряде случаев наступление было настолько стремительным, что немцы оставляли в своих блиндажах, дзотах и дотах немало продовольствия. Предварительно убедившись, что продукты не отравлены, мы ими пользовались. Однако, заведомо зная, что кто-то из наших солдат может польститься на их продукты или воду, фашисты подсыпали в них яд или минировали. И вот к чему я все это рассказываю. В августе 1943 года, когда мы с тяжелыми боями освободили город Хотинец, мы вышли на его западную окраину... Я увидел, что большая группа «славян», так мы называли пехотинцев, расположилась у колодца. Кто-то уже проверил, что вода была не отравлена и все пили холодную колодезную воду, наливали фляжки, пулеметчики заливали воду в пулеметы. Мы тоже наполнили фляжки, но для длительной остановки у нас не было времени, поэтому мы сразу двинулись дальше. Прошли мы метров 200-300 не больше, как вдруг услышали огромной мощности взрыв. Мы обернулись и увидели на месте, где был колодец, большое облако из земли и дыма, и вокруг лежат солдаты. Мы вернулись. Вдруг помощь наша нужна? Когда мы подбежали к колодцу, точнее, к огромней воронке на его месте, вокруг которой лежали убитые и раненые, оказалось, что немцы на дно колодца опустили мину, и поскольку воду выбирали очень активно, то в какой-то момент ведром задели взрыватель. Ухо­дя, мы все без команды вытащили фляжки и вылили воду, поскольку после того, что мы увидели, пить эту воду мы уже не могли…

ЗА «ЯЗЫКОМ» ЗА ЛИНИЮ ФРОНТА

Автор - СавдунинВладимир Григорьевич (1924 -2008), дипкурьер

Когда началась война, мне было всего 17 лет. Я, как и многие мои сверстники, мечтал стать летчиком. Но когда писал заявление об отправке на фронт, готов был согласиться на любой род войск. Но на фронте оказался не сразу. Сначала окончил месячные сержантские курсы в Ярославском пехотном училище. Когда на фронте стало со­всем жарко, нас сорвали с учебы и бросили на фронт в район Харькова. Немцы громили наши войска на Украине и стремились закрепить успех. Наш полк получил задачу остановить врага. Ребята не сдали позиций, но новобранцы есть новобранцы. За полдня от нашей части мало что осталось. Для нас это было не простое боевое крещение. Слава Богу, уцелел.

После переформирования полк передислоцировали под Курск. Пока не началась знаменитая битва, я успел закончить курсы разведчиков. В разведку отбирали и по внешнему виду, и по личным качествам, проверяли на силу, на умение метко стрелять. А обучали на разведчика по ходу боевых операций. Причем первая же наша операция оставила в моей душе неприятный осадок. В канун Курской битвы мое подразделение дислоцировалось в районе местечка Поныри, близ которого скоро и грянуло легендарное танковое сражение. И в это время немцам удивительным образом удавалось обстреливать наши позиции, как говорится - «редко, да метко». Потом пеленгаторы вычислили виновника, дали нам задание проследить: им оказа­лась местная русская девушка, с которой «крутил любовь» наш командир...

Так же расстроил меня еще один случай. Пошли мы в разведку двумя парами. А был сильный туман. Мы с товарищем шли второй парой. А ребята из первой пары шли впереди и услышали из тумана русскую речь. Крикнули: «Кто идет?» Им ответили по-русски: «Свои». Оказалось фашистское подразделение из бывших советских граждан. И погибли наши друзья.

А в другой раз ползем через нейтральную полосу. Тоже услыша­ли русскую речь из вражеского окопа. Начали с ними перекрикиваться. А они нам так и кричат: «Мы из попавших к фашистам в плен. Во втором окопе сидят немцы и держат нас на мушке. Но как ваши пойдут в атаку, мы падаем на дно окопа и сдаемся». Эти ребята нас не обманули.

На мою солдатскую долю выпало с лихвой, пришлось многое ис­пытать, в течение войны сотню раз ходил «за языками» за линию фронта, и в танке горел, и в атаку, как простой пехотинец, бегал.

...Особенно запомнилась одна операция своей необычностью. Я тогда уже был сержантом. Шли мы в разведку небольшой группой. На нейтральной полосе попали под обстрел. Страшное дело. Пули, снаряды, осколки, взрывы. Земля ходуном ходит подо мной, а небо моментами черным становится. Я своих бойцов из виду потерял и вообще потерял ориентацию. Кое-как по-пластунски добрался до своих. Вроде жив. Тут попался на глаза начальству: «Что ж ты, эдакий, тут делаешь, когда твои - на задании?» Ну, я опять через нейтральную полосу. Но на этот раз все тихо. И маршрут выбрал удачнее. Немецкие позиции над высоким обрывом. А я сначала под обрывом прокрался, потом с фланга обошел, ворвался в их окоп с края и открыл стрельбу по фрицам в упор. Одного убил, другого оглушил прикладом. Дал знать своим. За мной прислали танк. Мы фрица затолкали в танк и полным ходом к нашим позициям. Немцы стреляли по нашему танку со страшной силой. Но как-то нам повезло, проскочили. Только, когда уже на наших позициях мы вылезли из танка, вражеским снарядом нашего командира разорвало. А мне опять повезло.

Потом мне этого фрица поручили еще в штаб доставить. А когда из штаба мы с ребятами ехали, чтобы товарищей погибших похоронить, еще раз увидел своего пленного. Он мне рукой помахал, словно своему другу, видимо, был очень рад, что остался в живых. Немец оказался весьма ценным языком, был корректировщиком карт... 

Другие статьи по теме

Позиция

ФОТОГАЛЕРЕЯ

ВИДЕО

Документы фонда

Устав Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом

Положение о порядке предоставления Фондом поддержки и защиты прав соотечественников пожертвований (грантов и субсидий)

Изменения в Положение о Ревизионной комиссии

Состав Экспертно-правового совета Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом

Положение об Экспертно-правовом совете Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом

Положение о Ревизионной комиссии